В тумане не только ёжики

ЧТОБЫ НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ЗАБЫВАТЬ, Белка повсюду в доме развешивала памятки. На одной такой памятке было написано: «Буковые орешки». Эту записку Белка перечитывала довольно часто. И тогда всегда говорила: «Ах да, буковые орешки! Хорошо, что вспомнила». И она поворачивала к буфету и немного погодя уже сидела перед тарелкой сладких или пареных орешков.

Другая записка гласила: «Муравей».

Когда ее взгляд падал на эту записку, она кивала и думала: «И то верно, пойду-ка проведаю Муравья». Она спускалась по стволу бука и шла к его дому, крича уже издалека: «Муравей! Муравей!» И немного спустя они сидели на травке на берегу реки и болтали обо всяких вещах, которые невозможно забыть и в то же время невозможно запомнить. Частенько они сидели так часами.

На третьей записке было написано: «Гляди веселей».

«Эка», — думала Белка, читая эту записку. Она пыталась тогда изо всех сил глядеть веселей. Но если она в этот момент не глядела весело, то глядеть веселей бывало очень трудно. Муравей как-то раз попытался объяснить ей, как нужно действовать, но изложение было таким длинным и путаным, что Белка ничего не поняла.

Эта памятка была, в сущности, довольно нелепой, сознавала Белка. Но снимать ее не снимала.

Где-то в темном уголке, в который Белка почти никогда не заглядывала, висела еще одна записка. Она была запрятана так, что Белке случилось прочесть ее всего лишь однажды. На записке было написано: «Мой день рождения».

Однажды утром, когда Белка уже дважды перечитала записку «Буковые орешки» и задумчиво постояла перед запиской «Гляди веселей», на глаза ей вновь попалась третья памятка.

«Мой день рождения», — прочла она.

Она хлопнула себя по лбу, зажмурилась и воскликнула: «Ну точно! Чуть не забыла! Мой день рождения!»

Сердце у нее забилось.

Ее день рождения был почти на носу...
Дальше  Тоон Теллеген. День рожденье Белки.